Федин Константин - Анна Тимофевна
Константин ФЕДИН
АННА ТИМОФЕВНА
Глава первая.
Довольно по реке этой городов понасажено, больших городов и малых,
пышных, как купецкая супруга, и убогих, точно сирота круглая. И разными
города богатствами упитаны, а есть и такие, где скудно. И разные города
мастерства превзошли, и мастерствами шла городов тех слава, слава шла по
всей Руси и дальше.
Вот и этот город уездный кому не ведом отменными своими штукатурами?
И хоть строил Зимний дворец в Санкт-Петербурге заморский строительный
мастер, да только штукатурили-то его артели толстопятые города того
уездного, а строение без штукатурки - известно - словно девка небеленая.
Да вот так - все палаты царевы все храмы божие, дворы гостиные, властей
присутствия с тех пор, как на Руси кладку кирпичную зачали, вот так всю
Русь кирпичную от края до края сыны городка того уездного бело-набело
отштукатурили.
А еще славен городок тот тем, что сучат здесь крепчайшие канаты судо-
вые, веревку русскую пеньковую, шпагат тончайший не хуже аглицкого. По-
пал такой шпагат в воду - стал крепче; повалялся на ветру - не переку-
сишь; для снастей рыбачьих, тенет да переметов - клад такой товар, на-
ходка.
Крепкий дух идет от лабазов канатных. В знойный день отворены широкие
двери лабазные, как каретник перед закладкой. Сидят в лабазах бабы паху-
чие, щиплют быстрыми пальцами чалки прелые, громоздят круг себя вороха
пакли. А у самых ворот лабазных, на табуретках крашеных распустили живо-
ты почтеннейшие, именитые степенства гильдейские. Из-под масляных жиле-
ток полы сатиновых рубах выпущены: известно, что срамно носить прореху
неприкрытою. Сидят степенства, слушают, как стрижи оголтело свистят над
соборным куполом, слушают стрижей, млеют вместе с разморенной площадью,
а больше ничем не занимаются.
А на площади пыльной, посередь кольца лабазного низкого, высится со-
бор пятикупольный, белей снега белого. Да и как не быть ему белей снега,
когда штукатуры в городе - свои, не наемные, и их ли учить малярному де-
лу, им ли заказывать, какие надо тереть да мешать краски, чтобы горела
на куполах лазурь небесная?
Усыпана лазурь золотыми звездами, блестят они и днем и в ночи, услаж-
дают души православные негасимым своим трепетом. Красив собор, замечате-
лен.
А попытайте спросить у лабазника, чем же особенно собор замечателен?
Не моргнет лабазник глазом:
- Самая в соборе нашем замечательность - псаломщик Роман Иаковлев!
И непременно заходит все нутро лабазника от хохота.
Потому что развеселейший человек во всем городе - соборный псаломщик
Роман Яковлев.
- Аз есмь лицо духовного звания и зовусь Иаковлев, в отличие от Яков-
лева, каковым может быть всякий портной!
Веселости у него было столько, что хватало ее всему городу - и купе-
честву, и чиновникам, и цеховым людям, и духовным. И не было человека,
который бы не любил соборного псаломщика. И не было человека, который бы
не прощал ему озорства. А озорничать было псаломщика душевным делом. И
озорство его было еретическое, для людей, которых касалось оно - ги-
бельное, как семь бед.
В день восьмой ноября, в день Михайлов праздновали в соборе престол.
Всенощное бдение перед тем служил приехавший викарный архиерей, и на
клиросах пели черницы из монастыря пригородного. Повелось так, что и
чтения все отправляли в такую службу монашенки, чтобы не нарушалось в
храме благочиние дьячьими голосами малопристойными.
Приглянулась соборному псаломщику соседка его - чтица-монашенка.
Стройна была, молода, брови тонкие под клобуч
